Мужик какой-то u-мелю прислал. Я спьяна ему текст отправил, три грани греха. А что? Пьяный ведь. Написал, что сижу на работе, и скоро домой. И что дома ни грамма выпить и банка кильки. И что спать буду с Беллой Ахмадулиной. Ее стихами. А саке кончается. Сейчас отлив, пойду поймаю кого-нибудь и примусь рыть. Я думаю, дело пойдет быстро - если нашел одну бутылку, значит есть и другие...

Ну пока.

---

Нашел бутылку сакэ! Вонючее, но как бьет в голову!

---

помыл руки чтобы не засыпать клаву песком.

Это бомбардировщик размером где-то с ан-24. Фюзеляж лежит косо, геолог бы сказал, он ныряет на ссв под углом 15 градусов. Копаю вниз. Много предметов - о них позже (вечером).

Кажется, рою ход в преисподню. А кости или скелеты будут - знаю.

Счастлив, что появилось дело. Робинзон делал лодку, я -самолет. Начала опухать правая щека - какая-то тварь укусила.



Хм. Раскопаю, починю и... никуда не улечу. Буду жить в самолете. Это здорово.

---

Ночью стал откапывать дверь - оказалась, это люк самолета... Точнее, то место где была башенка стрелка.

Самолет, вроде, японский...

---

Скучно?

В принципе одиночество тут и там, в Москве, ничем не отличается.

---

Почти привык и тут...

Обгорел практически до мяса.

Надо. Что. То. Делать.

---

Была депрессия...

Километрах в пяти увидел судно. Орал, кричал, поплыл. Думал: не доплыву до судна, тогда - до дна. Но утонуть не смог, вернулся. Настроение было такое поганое, что даже акула побрезговала. Ну, правильно! Стали бы вы есть устрицу в истерике?

Акула побрезговала, тем меня доконав. Никому не нужен, даже акуле. Тогда зачем я?

---

Пошел, искупался в прибое.

Нашел водоросль. Съел. Вкусно. Наверное, потому что не хватает йода.

Как красиво!.. Пальма моя - как жена. Угадывает настроение...

---

Светит луна. Южный крест.

Со мной еще сборник Беллы Ахмадулиной. Читаю. Вслух. Нараспев, как она.

Мысль потом.

Может, я есть лишь затем, чтобы было кому склонить перед Ней голову?

---

Нашел в интернете!

Виталий Мутко: итальянский скандал России не грозит



25 августа, пятница. 16:20

Текст: Советский Спорт

Фото: gazeta.ru



Президент РФС Виталий Мутко уверен, что его ведомство может справиться с проблемами отечественного футбола, о которых все чаще говорится в прессе, без громких разоблачений и карательных санкций.



ЧИТАЕМ БУКВАЛЬНО: РАЗОБЛАЧЕНИЙ НЕ БУДЕТ, КАРАТЕЛЬНЫХ АКЦИЙ НЕ БУДЕТ!





Эти сволочи уже пишут открытым текстом!

---

Не хочу!

Пришла в голову мысль: у меня же есть компьютер с интернетом! Почему, очухавшись от потрясения, я не стал подавать SOS?!

Да потому что я не хочу покидать этого острова!

Вот те на!

P.S. Кстати, сегодня Пятница.

---

Хочется есть. Нет, я сыт. Но хочется ноздреватого теплого хлеба. Горбушечку.

В песке откапал обломок фюзеляжа с эмблемой ВВС США. Если найду еще парочку, получится шалаш.

---

Сыро. От подножного питания кожная аллергия.

Купался. Ожег ногу. Поймал змею съел. Нос обгорел.

Высоко, прямо над островом пролетел самолет.

В журнале картинка: красивая и хорошо одетая женщина идет рядом с красивым хорошо одетым мужчиной. Видно - они счастливы, потому что у них есть вкусная еда, модная одежда и такой же партнер. Смотрел и думал: как это дешево, как они дешевы!

Решил начать жизнь сначала. Каждый день буду переживать год жизни.

Сегодня я родился.

---

На острове...

Никого нет..

Все умерли. Даже мертвые. Остались морские огурцы и еще какая-то съедобная гадость.

Спал на песке - сыровато. Боялся за простату и радикулит. Потом этому смеялся.

Снилось - я в своей квартире, а за окнами проносятся машины, стучит дождь, ранние люди идут куда-то за деньгами или уходят прочь

Но нет - волны накатывают, пальма скрипит, крабы занимаются своим делом.

Ну и пусть - скоро я их всех съем.

Зубы чистил прибрежным песком - скоро привыкну.

Там за горизонтом - скопища душ.

Чем они занимаются!

Батарейки садятся.

Но есть еще аккумулятор. Если прилажу - хватит на год.

А офис расширяется.

---

Предложили ехать

На Ямал. Осенью...

На неделе лечу на юга. Чувтвую недоброе. Оно как-бы протягивает мне руку.

Дружественная недобрая рука.

---

В понедельник

Еду во Владимир. Хорошо - будут 2 вых. дня.

---

Уезжаю

В Касимов. До понедельника. Пока.

---

Три грани греха

***

Он ставил свой «Опель», блокируя тропинку, срезавшую путь многим людям. В очередной раз посетовав, что машину придется обходить, я задумался об ее владельце. Возможно, он не осознает, что преграждает путь спешащим людям, или просто людям, пожелавшим хоть на время согреть зеленой травкой зрение, остывающее от серого асфальта.

«Эти люди, увидев на пути машину, как и я, испытывают легкую, но неприязнь к ее владельцу, — вдруг пришло мне в голову. — А что если эта неприязнь, неприязнь сотен людей, не остается втуне, а соединяется в строго ориентированную злую силу?»

Спустя какое-то время, проходя по той самой тропинке, я увидел в стороне эвакуатор со знакомым «Опелем». Водитель последнего не мог выжить — машина была вдребезги разбита, видимо, в результате лобового столкновения на большой скорости.

Не в силах отвести от нее глаз, я чуть было не наткнулся на «девятку».

Свято место пусто не бывает.



***

А. П. — видный специалист в геологии оловянных месторождений, лауреат двух Государственных премий. Узнав, что молоденькая девушка, нанятая им для полевых работ в Средней Азии, беременна, он не на шутку рассердился. Почему? Ну, во-первых, она его коварно обманула, она обманула Всесоюзный институт минерального сырья, она обманула геологию оловорудных месторождений, обманула, устроившись на работу ради этих несчастных денег, ради оплаченных пред- и после родового отпусков. Во-вторых, рассердился, потому что из-за этого обмана ему придется идти к начальству и, разводя руками и смущенно улыбаясь, просить о дополнительной штатной единице, просить, чтобы не ехать в поле без рук, то есть без коллектора.

Не думаю, что существенной компонентой его негодования была утрата возможности после маршрутов рассматривать на фоне уютной в ночи палатки молодое милое лицо, освещаемое бесовскими всполохами бивуачного костра. Но эта компонента, конечно же, существовала — этому утверждению покивает любой геолог, нанимавший для полевых работ девушек-коллекторов. Берутся последние для исполнения приказов «Принеси то», «Заверни это», «Сядь туда», «Пойдешь со мной», и в уме — как романтический фон для соло костра, особенно если вторым номером в полевой партии выступает немолодая жена-коллега.

Об этой коллизии я узнал, расспросив штатную сплетницу отдела, расспросил после того, как увидел, как верный оруженосец А.П., сурово-монументальная Татьяна, разъяренно трясет за плечи детски расплакавшуюся новенькую лаборантку Лену, увещевая ее написать заявление об увольнении по собственному желанию. Трясет за плечи новенькую лаборантку Лену, с первого взгляда мне понравившуюся смятенно-виноватой детскостью лица. Я еще завистливо подумал: ничего девочка для по… полевых работ, во вкусе А.П. не откажешь.

Увидев меня, Татьяна отпустила девушку. Через месяц, в июне, та вышла в предродовой отпуск. Я не стал бы обо всем этом писать, если бы через год не увидел ее, пришедшую за своими декретными копейками…

Лицо ее было покрыто безобразными шрамами, но смотрело так, как будто эти ожоги покрывают наши лица – лица Павловского, Буровой, мое лицо.



Почему она окунула лицо в таз с кипятком?



Если бы не это лицо, она не забеременела бы по глупости.

Если бы не оно, Павловский не взял бы ее себе.

Чтобы посматривать плотоядно.

Как смотрел я.



***

Я шел, думая ни о чем. Услышал:

— Подай, сынок… Мне в церковь надо...

Очнулся, увидел одутловато-рыхлое лицо, спитое, заразно несчастное. Неприязненно отвел глаза. Пройдя вперед, оглянулся — заразно несчастное лицо обращалось к даме, ступавшей вслед за мной. Та, поджав губы, отвела в сторону высокомерный подбородок.

Увидев в даме себя, ощутил порыв вернуться, дать.

Но прибавил шагу, не в силах вернуться к несчастью.

«Я в церковь иду… У меня ничего нет, а надо подать нищему на паперти, надо купить свечу, чтобы Он услышал…

Поняв, что нужно было дать, необходимо было дать, встал, повернулся. Женщина, никем не услышанная, продвигалась к церкви. Ее понурая спина, тяжелое движение артритных ног выражали безнадежность, давно тратившую и меня. Захотелось броситься вслед, догнать, дать.

Я не бросился. Я пошел к себе, чувствуя, что опять что-то испортил. Опять испортил что-то в себе, значит — в мире.

---

Пустыня бессильна

И ВЫРОСЛИ ПАЛЬМЫ, И ОТКРЫЛСЯ КОЛОДЕЦ...



В пятницу Чернов поехал к дочери. Та повела его в школу, потом они очутились на обрывистом берегу Клязьмы. Стояла осень, листья деревьев были в самой красе.

- Давай спустимся к воде? - предложил Чернов.

- Ты что? - испугалась Полина. - И бабушка, и учительницы не разрешают нам подходить к обрыву...

- И правильно. Но, понимаешь, правила и запреты придуманы для всех на свете. И поэтому получается, что сильные и смелые девочки не должны гулять по красивым обрывам, потому что есть неловкие и трусливые...

- Ладно, давай спустимся, - поразмыслив, сказала Полина. - Только не бегом, как ты любишь.

Раз десять они, болтая и напевая песенки, спускались и поднимались по крутому берегу, усыпанному огромными кленовыми листьями. Потом уселись отдыхать на песчаном берегу, и Полина потребовала сказку. Чернов думал недолго.

- Вот пустыня, огромная безжалостная пустыня, - очертил он на сухом песке широкий круг. - На одном ее краю жила в незапамятные времена прекрасная, но одинокая девушка. Нет, она любила папу с мамой, любила сестер и братьев, любила соседей и вообще людей, но в сердце ее оставалось еще много места. И это пустое место сжимало сердечко девушки, просило чего-то необыкновенного.

На другом же конце пустыни жил сильный и уверенный в себе юноша...

- И он тоже был одинок... - вздохнула Полина.

- Да, он был непонятно одинок, хотя папа с мамой души в нем не чаяли, и у него было много верных друзей и товарищей.

И вот однажды, когда тоска стала острой, как верблюжья колючка, в пустыне поднялась страшная буря. Ветер порывами дул то в одну сторону, то в другую, он был пропитан чем-то необыкновенно важным, таким важным, что юноша с девушкой не стали прятаться в своих глинобитных хижинах. Они встали каждый у своего края пустыни и попытались понять ветер. И ветер проник к ним в сердце. Сначала в сердце девушки, потом, изменив направление, в сердце юноши. И каждый из них понял, что на другом краю пустыни находится то, что превращает неизбывную тоску в радость.

И тут же ветер стих, и юноша, взяв бурдюк с водой, пошел через пустыню.

И девушка взяла бурдюк с водой и пошла через пустыню.

...Они шли много дней. Когда вода у них кончилась, пустыне все еще не было конца. Они уже знали, что умрут от зноя и жажды, но продолжали идти. И вот, когда силы уже почти оставили их, они увидели друг друга. И поползли навстречу. И через вечность и много-много барханов пальцы их соприкоснулись, и глаза увидели глаза. Сердца их заполнила любовь, которая была во много крат шире самой широкой пустыни, и они поняли, что жили не зря, и шли не зря.

...Так они и умерли - с любовью в глазах. А на месте их смерти выросли две статные финиковые пальмы, и открылся глубокий колодец с чистой и прохладной водой. И влюбленным той страны уже не составляло почти никакого труда в поисках счастья пересекать пустыню из края в край.

- Плохая сказка. - выдала Полина, едва справляясь с чувствами. - Сочиняй, давай, другой конец! Хороший.

- По-моему, конец вовсе даже неплохой. Разве это плохо, если кто-то когда-то поступил так, что ты можешь теперь пересечь эту страшную пустыню без затруднений?

- Папочка, ну, сочини другой конец! Ну что, тебе трудно? А то я не буду ночью спать, и бабушка тебя ко мне не пустит.

- Слушай тогда... И вот, когда силы уже покинули их, они увидели друг друга. И поползли навстречу. И через вечность руки их соприкоснулись, а глаза увидели глаза. Сердца их заполнило чувство, которое было шире самой широкой пустыни, и они поняли, что жили не зря, и шли не зря. Легко поднявшись, они взялись за руки, и пошли к горизонту. Они были полны сил - если любовь, живущая в сердце, шире любой пустыни, то всякая пустыня становится бессильной.

- Молодец! - похвалила отца Полина. - А теперь давай в эту сказку играть.

Последующие пятнадцать минут они раз за разом ползли по песку друг к другу. Когда их руки соприкасались, девочка шептала, закатив глаза: "Ах, наконец-то я нашла вас!"

---

Руки прочь от Мела Гибсона!

В 2000 году издал сразу пять книг.

В последней "Тени исчезают в полночь" чуть-чуть написал об одном изворотливом еврее и все - перекрыли кислород. Одну лишь книжку с тех пор напечатал.

Евреи - это вообще что-то. Разве может русская девочка отказаться от родного отца, который носил на руках и души не чаял? А моя дочь-еврейка отказалась... Так ей удобнее.