[outspase]

Но дело в том, что я буду жить вечно...

Кстати, сегодня ночью мне не спалось, и в голову пришла одна вещь. Люди, испытывающие тоску в этом мире, нехватку себя и других (особенно близких) - это люди, которых в будущем оживили. Они чувствуют в будущем этого двойника, чувствуют, как он счастлив и неодинок, и им становится тоскливо.

А тоска это состояние души, требующее действия, так действуйте!



Почитайте это под этим соусом.



Понимание Бога



Падает дождь, тают ледники, и рожденная ими вода течет, течет вниз. Она течет к морю, горькому морю, движимому лишь внешними силами. Это участь воды — стремиться вниз. Это также участь человека. Он рождается ручейком, полным жизни, и течет вниз, течет к морю смерти. Сначала по альпийским лугам детства, изумрудным полям юности, потом — по сухим степям и выжженным пустыням зрелости. И умирает в море — безличном скопище душ ручейков и рек.

Это участь человека, но не человечества. Человечество — это море человеческих душ, и это море течет вверх. Душа за душой оно поднимается по каменистым руслам, по песку и тине, оно поднимается и, когда—то, достигнув небесных вершин, станет всесильной сущностью, станет бесконечным Богом, Богом—кристаллом, состоящим из всех, станет вневременным Богом, способным обращаться в прошлое. Бог — это осеняющее нас будущее, это существующее будущее. А Христос — человек, ведущий к нему, человек, влекущий к нам Бога. Это та душа из моря человеческих душ, которая, остро чувствуя свою земную неполноценность, остро чувствуя притяжение Бесконечного, притяжение Бога, стремится к нему, стремится вверх по каменистым руслам, по песку, по тине, стремится, увлекая за собой ближних.

Слава Богу, Христов много. Все мы — дети Божьи, и, следовательно, потенциальные Христы. Лишь немногие чувствуют это, чувствуют и подвигаются к высокому своему кресту — единственной ступеньке в будущее, в заслуженное бессмертие; не чувствующее же большинство в конечном счете оседает в затхлом болоте предметной жизни, и умирает в нем навсегда.



...Пройдет несколько столетий и люди, человек за человеком, Христос за Христом, очистятся душами, объединятся в одну Величайшую Силу, в одно добро и станут всемогущими. Нет, эта Сила станет всемогущей. Станет истинным БОГОМ без всякого чуда, станет всемогущей на основе добра и способностей человечества. Триединство обратится во Всеединство. Я представляю эту силу, этот Святой Дух. Я воображаю себя его фрагментом, его мускульно—мысленным волоконцем, одним из мириад фрагментов и волоконцев.

...Я, будущий, я воскресший, представляю свой великий мир и ощущаю себя счастливым. Мне чего—то хочется сделать для других, чтобы счастье это возросло многократно. Дух подсказывает, что я хочу, что манит мое сердце. Да, именно это. Каждый из живущих в нашем чудесном мире единения, представляет собой исключительную его часть. Каждый есть исключительная часть Мозаики, или, лучше, Вселенского Кристалла. Без него, без любой своей частички, без любого своего фрагмента, она, эта великая Вселенская Мозаика или Кристалл потускнеет и утратит свою чудодейственную Силу, свой Дух, примерно так же, как утратит силу Триединство без каждой своей доли, как утратит ее процессор, поврежденный в микроскопической своей части.

— А что если этот наш Кристалл, состоящий из всех живущих ныне существ увеличить всеми когда—либо жившими людьми? — вот какой вопрос образовался во мне с помощью подсказки Духа. — Как это будет здорово! Кто станет спорить, что песни Окуджавы — прекрасны, но разве могут они сравниться с песнями Окуджавы в исполнении Окуджавы?! Кто будет спорить, что постигнуть Льва Толстого, можно лишь послушав, что он говорит Андрею Платонову?

Эта мысль поразила БОГА, то есть единство всех воскресших. Мы представили, что среди нас, изумленно поглядывая по сторонам, похаживает Сократ, самый настоящий Сократ. И хотя все мы ведаем, что от его смерти до воскрешения прошло более 3000 лет, мы не сомневаемся, что нам есть чему у него поучиться, знаем, что он, подумав, сможет что—то нам объяснить с позиции, доступной одному ему.

Мы представили в своем Кристалле Сергея Есенина с Айседорой Дункан, почувствовали мысленное стремление Сережи прорваться к свету, к себе прорваться, воскреснуть от своей жизни, почувствовали мысленное стремление Айседоры увидеть живыми и здоровыми своих детей, погибших детьми.

И тут завязалась полемика:

— Если так, то мы должны оживить и Гитлера, и Сталина, и Бен Ладена и иже с ними! А кто пожелает, чтобы эти выродки стали неотъемлемой нашей частью? — сказал один из нас.

— Они и так неотъемлемая наша часть, правда, пока историческая... — возразил ему один из нас. — Гитлер, как и многие в то время, пытался построить вечное, построить на своем уровне и на почве своей искореженной психики (окружением искореженной, и, прежде всего, матерью и отцом!).

— Есть выход, — усмехнулся один из нас. — Просто Шикльгрубера надо воскресить, но юным, в той поре, когда он бродил по Вене, постигая архитектуру (чудесную пространственную музыку, состоящую из кирпичей—нот, простых кирпичей!), когда он рисовал прозрачные открытки, чтобы купить себе хлеба. Кстати, кто откажется купить почтовую открытку с прозрачной акварелью у невинного еще Гитлера? Кто не пожелает посмотреть ему в глаза? Кому не захочется его накормить и что—нибудь доброе сказать?

— А нам не придется его лечить? Ведь его психика может не выдержать собственной биографии?

— Этим займутся наши психологи. И еще одно. Разве кто—нибудь сомневается, что наша всевременная Сверхмозаика начнет создаваться лишь после того, как будут утрясены все аспекты ее создания, существования и развития?

— А как их оживить? Ну ладно, многих можно оживить по ДНК, но память? Сталин—семинарист должен помнить и знать все, что знал и помнил Сталин, учась в семинарии?

— Мы уже занимаемся этим, — донеслось из ученой части нашего Кристалла. — И полны уверенности, что Иосиф Джугашвили не потеряет ни одной своей оспинки, ни одной извилины, ни одного байта памяти.

— Ну, хорошо, возродим мы великих. А что делать с людьми, умершими в безвестности? Как мы введем в Кристалл, например, умерших младенцев?

— Я думаю, и этот вопрос будет решен. Мы же БОГИ, способные обращаться в прошлое. А места во Вселенной хватит всем.

— Способные обращаться в прошлое, но ни разу не рискнувшие это сделать...

— Да. В этом не было необходимости. Но теперь она образовалась. И мы в силах создать полную копию человека, где бы и когда бы он ни жил. Начав с возрождения великих — по ним больше всего материала, мы перейдем к возрождению их близких, родственников и знакомых, то есть процессы воскрешения потекут шлейфами, и, в конце концов, перед нами предстанут Адам и Ева...

— Значит, наш Кристалл начнет приращиваться великими. Великими учеными, великими политиками, великими преступниками...

— Да, и великими преступниками, но до момента вступления на страшный путь. И это гуманно — они получат возможность стать другими. И став ими среди нас, помогут нам силой самопреодоления. Наш Кристалл начнет приращиваться теми, кто что—то делал, к чему—то стремился, и не как плесень, а как человек, чувствовавший великое. От этого никуда не уйдешь. Без этого мы не возвратим к жизни тех, кто ничего заметного не сделал.

— А зачем они нам? Зачем нам те, кто прожил жизнь впустую, те, кто ничего не совершил?

— Оказавшись в мозаике, они придадут ей великую потенцию.

— БОГУ нужна потенция?! Ведь мы и так все можем?

— БОГ не может не делать Добра — это его свойство, — и он его делает.



Рай определенно существует. Будет существовать, если МЫ не уничтожим СЕБЯ. Вот идея! Надо что—то делать, что—то совершать или помогать кому—то совершать. Надо чего—то достигать, и не фальшиво, не чужими руками, не при помощи связей, втирания очков и переливания из пустого в порожнее, достигать, чтобы через пятьсот лет о тебе вспомнили и воскресили, вытащили из небытия в лучшей твоей поре, вытащили и поставили в царстве Полнокровной Жизни на твое место, исключительно ТВОЕ место, без тебя воспринимавшееся всеми как брешь, как черная дыра на чудесном полотне мироздания!

Но как же мы можем уничтожить себя? Ведь наш нынешний мир, Наш Бог, Мы, можем обращаться в прошлое? Ведь мы, существующие в будущем, способны предотвратить все?

Да, мы способны. Но если мы сделаем это, будем делать это, что же останется вам? Спокойно пощипывать травку благополучия или прихваченное плесенью сено статус—кво? И через тысячу лет наша многомерная Мозаика, на большую свою часть будет состоять из безликих овец?

Нет, спасибо. Признавая возможность гибели Бога, мы даем вам шанс спасти Его, шанс стать им, стать его неотъемлемой частичкой.



Итак, все возможно. Найдутся, однако, люди, которые скажут: все эти словеса — пролежни прошлого. Строили уже светлое будущее, хватит.

Людей, думающих так, много — почти все так думают. Они будут есть, пить и смотреть по телевизору, как общество устремляется в тупик, как разлагается, разлагая тем свое будущее и уничтожая возможность воскрешения. Вы посмотрите, куда мы идем! Боясь смерти, не веря ни во что, в том числе, и в возможность потусторонней жизни, в возможность того, о чем было сказано выше, мы цепляемся за жизнь, убогую духовно, мы готовы на все, чтобы удлинить ее — индивидуальную — как можно больше. Мы гибельно перестаем верить в счастье, мы обманываем и предаем себя, лишь бы жить. Наш девиз — "после нас — хоть потоп". Очнитесь! Рай существует, будет существовать, надо только, поверив в себя после смерти, обратить лицо к себе, воскресшему!



Мы можем все. Мы создали дивные машины, мы создали компьютер, сто лет назад непредставимый. Надо идти дальше, надо идти к Богу, не выдуманному в пещерном прошлом, но к возможному. И вы пойдете к Нему, ведь вы чувствуете Его сердцем. А если вы Его чувствуете — Он есть, Он будет.



P.S. У человека есть четыре особенных гена. Если они "испорчены", человек ощущает дефицит удовлетворенности даже в земном раю. Если они в норме — он с удовольствием щиплет и прихваченное плесенью сено предметного существования. Люди, испытывающие неизбывную неудовлетворенность, многого добиваются, но чаще спиваются или становятся наркоманами. Если их спасти, с детства спасти духовностью, спасти, наделив высокой целью, Христов станет больше, и дорога к вечной жизни ляжет короче.



Ересь — это еще и особенный путь к Богу. Не в дисциплинированной колонне верующих по букве, но личный, самостоятельный путь. Однако в человеческом обществе не существует личного. В любом случае личность — это существо, что—то выбравшее из достояния общества, это существо, выбравшее нечто ограниченное, очерченное, выбравшее тропу, путь, какую—то одну путеводную мысль.

Впрочем, возможно, испорченными генами я поселен в особенном мире, в котором невозможно счастье при жизни. И счастлив лишь будущим — когда я окажусь в том мире, я сделаю все, чтобы и вы в него попали.

Все это надо теоретически осмыслить... Например, это обращение в прошлое (чисто буддийское - все Будды имеют возможность обращаться в прошлое. Кто я? Я еще иду, еще ничего не случилось, или Бог уже есть? Есть Бог созданный мною и моими единомышленниками и обратившийся в прошлое, ко мне, к вам? Тогда мне боятся нечего (и делать?)



Помогли бы